«Что с тобой случилось, Алина? Ты была моим солнышком, а теперь я тебя не узнаю…»
В руках у меня старая, выцветшая фотка, где мы с Алиной хохочем, крепко держась за руки. То был один из тех дней, когда казалось, будто счастье — навсегда. На обороте её корявый, но такой родной почерк: «Никакие силы нас не разлучат. Твоя навеки, Алина». Теперь эти слова обжигают. Потому что всё, во что я верила, рассыпалось. Потому что я потеряла её — не на самом деле, а где-то внутри. И, кажется, безвозвратно.
С Алиной мы дружили с пелёнок. С первых классов. Были как сёстры — две половинки одной души. Вместе пережили первую любовь, первые слёзы, выпускные, родительские запреты, страхи и мечты. Никто не мог встать между нами. Пока не явился он — Денис. С виду ничего особенного: тихий, угрюмый, без искорки в глазах. Но Алина словно с цепи сорвалась.
— Он не такой, как все, — твердила она. — На него можно положиться, он не предаст.
А я смотрела на него и не понимала — что в нём нашли? Казался мне холодным, как зимнее утро в Сибири, и скучным, как бесконечные лекции по бухучёту. Но молчала. Не хотела ранить. Просто была рядом, как всегда. Пока не заметила, как он начал выжигать её из своей же жизни.
Сперва внушил, что веселье — грех. Что походы в кафе, танцы и музыка — дорога в ад. Как-то собравшись с друзьями в «Пельменной», я предложила зайти в караоке-бар. Денис аж посинел:
— Мы не участвуем в этих бесовских игрищах.
Сначала решила — просто фанатик. Но потом поняла: всё куда хуже.
Алина стала исчезать. Перестала выходить в люди, пропала из всех чатов, сменила гардероб — только бабушкины платья да бесформенные кофты. Ни помады, ни серёжек. Даже смех её пропал. А когда я наконец вытянула её на разговор, она заговорила чужими словами:
— Мы отвернулись от суеты. Мир полон соблазнов, и я больше не хочу в этом участвовать. Денис открыл мне глаза. Он спас меня.
Спас? Он её сломал. Украл её душу. Превратил в тень.
Было страшно. Она стала чужой среди своих. Денис запретил ей видеться с родителями, с друзьями, даже в «Пятёрочку» без него не пускал. А Алина — та самая Алина, что мечтала объехать весь Байкал — покорно кивала. Как будто так и надо.
Однажды позвонила:
— Давай просто погуляем. Без разговоров. Только ты и я. Как раньше.
Она замолчала, потом прошептала, голос дрожит:
— Не могу. Это соблазн. Дьявол приходит через друзей. Через тебя.
— Алина, о чём ты?! Мы же просто за хлебом сходим!
— Отстань! — вдруг закричала она. — Ты такая же, как все! Тащишь меня обратно во тьму! Ты мне не подруга. Больше не звони!
Гудки. Она бросила трубку.
Я смотрела на экран, и слёзы текли сами. Моей Алины больше не было. Её будто подменили — теперь на её месте шагала какая-то фанатичка, без воли, без мыслей.
Не могла с этим смириться. Пришла к её дому. Долго звонила в дверь. Но она не открыла. Стояла на лестнице, ощущая себя выброшенной. Никогда ещё не была так беспомощна.
Прошло полгода. Ни звонка, ни сообщения. Не знаю, где она. Не знаю, жива ли. Только те слова на обороте фото жгут душу: «Никакие силы нас не разлучат…»
А вот и разлучили. И как ни пытайся вернуть — если человек сам не хочет видеть свет, насильно его не ослепишь. Остаётся лишь верить. Верить, что однажды Алина очнётся и вспомнит, кем была. Моя лучшая подруга. Моя сестра. Мой человек.
