**Дневниковая запись.**
Проснулся от назойливого стука в окно. Сердце ёкнуло — Катя! Наконец-то… Но стук не прекращался, и я понял: это всего лишь дождь, бьющий по подоконнику. Перевернулся на другой бок, попытался заснуть, а дождь всё барабанил, то усиливаясь, то затихая.
Я пролежал на диване с вечера, отвернувшись к стене. Всю ночь прислушивался — не скрипнет ли дверь, не зашуршат ли шаги в прихожей. Утром встал, зашёл на кухню и увидел грязную посуду в раковине, рассыпанную муку, миску с застывшим тестом для оладий. Надо бы убраться, но не было сил. Вернулся на диван и снова уставился в стену.
Да, вчера я погорячился. Надо было промолчать. Но я так устал. На работе — сплошной аврал, еле добрался домой, мечтая о тишине и отдыхе. А тут — кухня, будто после урагана. Катя решила сделать сюрприз, испечь оладьи. Вместо выходных — генеральная уборка.
Не сдержался. Сначала злился: зачем вообще эти оладьи? Можно было просто сварить пельмени. Разве я не имел права высказаться? Но и она хороша — вспылила, наговорила лишнего. А я — взял и ушёл, хлопнув дверью. Вот придет — сама и уберёт, я ей не уборщик…
Теперь жалею. Хотел позвонить, извиниться — но телефон остался дома.
Где она? Неужели бросила меня? Её слова до сих пор звонят в ушах. Чёрт, что я натворил… Лежу, мысленно ругаю себя, то оправдываю, то костерю. А Кати всё нет. Вся злость давно улетучилась, осталась только тревога.
В комнате потемнело, дождь почти стих. Неужели и сегодня не вернётся? Повернулся, глянул на часы — половина седьмого.
Вдруг зазвонил телефон. Мелодия, которую Катя поставила после свадьбы: «Хочу быть с тобой до старости…»
Вскочил, схватил трубку — звонит отец.
— Да, пап… — голос сел, в горле пересохло.
— Что с тобой? Заболел?
— Нет. Просто голова болит… — положил трубку, сел на диван.
Я не ел со вчерашнего дня. На работе — только кофе. Вчера тошнило. Вот ещё одна причина, почему сорвался на Катю. А на кухне — хаос, и есть там не хотелось.
Тошнота прошла, пошёл убираться. Увидел следы её «сюрприза» — на глаза накатились слёзы. Внутри снова закипело: и на неё, и на себя. Начал мыть посуду, будто смывая злость.
Потом позвонил свёкру. Сказал, что Кати нет, стал расспрашивать…
— Ничего, просто она ушла и забыла телефон.
Куда теперь её искать?
Ещё один звонок — сердце заколотилось. Распахнул дверь… и увидел отца.
— Проверить решил, как ты, — сказал он, заходя. — Бледный какой…
Молча отвернулся.
— А Катя где? Поссорились? Ладно, милые бранятся — только тешатся. — Отец сел рядом, положил руку на плечо. Я дёрнулся, сбросил её.
— Ну, рассказывай, из-за чего?
Промолчал.
— Ладно, чайку попьём — легче будет. — Он ушёл на кухню.
Хотелось лечь и забыться. Но с кухни доносился звон посуды — отец копался в шкафах. Уснуть не получится.
Потом сидели, пили чай. Отец болтал о новостях, я молчал, едва слушая.
— Так и не скажешь, что случилось? Ты хоть поел? — вздохнул он. — Слишком рано вы поженились…
— Пап, не начинай… — закрыл лицо руками.
***
Познакомились, когда она училась в школе, а я — в институте. Катя смотрела на меня влюблёнными глазами, ловила каждое слово, хвасталась мной перед подругами.
Летом её родители уехали на дачу, оставив нас одних. Идеальный момент. Видимо, её мать что-то заподозрила — стали приезжать по очереди.
Но нас было не остановить. Я приезжал к ней на дачу, днём помогал по хозяйству, ночью гуляли до рассвета. Бабушка Кати делала вид, что не замечает.
Лето кончилось — Катя поступила в институт. Потом бабушка сломала ногу, её забрали в город, и Кате пришлось жить с ней в одной комнате.
— Не дело молодухе со старухой ютиться, — сказала бабушка, подмигнув. — Пусть в моей квартире поживёт.
Но родители раскусили её замысел. «Рано ещё!» — возмутились. Но против любви не попрёшь. «Спрячь за семью замками — всё равно украду». Поставили условие: сначала свадьба.
Сыграли перед Новым годом. Первое время было трудно — Катя не умела ни готовить, ни считать деньги. Но я терпел её кулинарные опыты. Потом она научилась.
Она закончила институт, устроилась на работу. Денег прибавилось — обновили квартиру.
Потом моё предприятие разорилось. Искал работу, но либо не по специальности, либо за копейки. Катя приходила уставшая, а я сидел дома. Она начала ворчать: «Хоть бы ужин приготовил!» Я молчал.
В ту пятницу она пришла злая — в автобусе толкотня, на работе завал. Мечтала об отдыхе, а я устроил «сюрприз» — оладьи. Весь в муке, кухня в хаосе, тесто прилипает…
Она взорвалась. Я пытался шутить, но её понесло. Первая серьёзная ссора.
— Когда ты стала такой? Я хотел помочь! Ты сама когда-то горелое жгла, а я терпел. Теперь ты начальник, а я — безработный. Не устраиваю? Давай разведёмся! — схватил куртку и выбежал, забыв снять фартук.
***
— Дурак ты ещё, — сказал отец, когда я рассказал. — Помиритесь.
— Пап, её нет сутки. Где она?
— Позвони друзьям. Не иголка — найдётся.
— Телефон-то дома… — бросился искать её записную книжку.
— Ладно, мне пора. Позвони, как найдёшь. И хватит ссориться из-за ерунды. Работу оставляй за порогом. А то правда разбежитесь, а ребёнок без отца останется.
— Какой ребёнок? — машинально спросил я, листая контакты.
— Да беременная она! ЗаОн усмехнулся, выпил последний глоток чая, поставил кружку на стол и сказал: «Значит, теперь нас трое».
