**Дневник. 15 мая.**
Какая же ты, Танюша, дура…
Мама всегда воспитывала меня строго. Даже в старших классах не разрешала задерживаться на улице: «Поздние гулянки — первый шаг к беде».
А я злилась. Подруги гуляли допоздна, а я, как затворница, сидела дома. Но спорить не решалась. Когда поступила в медицинский — контроль не ослаб. «Вдруг влюбишься и замуж выскочишь?» — тряслась мама. Одна девчонка с курса на втором курсе забеременела, парень, правда, женился.
«Надолго ли? — ворчала мама. — Учеба в разгаре, а она с ребёнком на руках: стирка, готовка, занятия. Молодость в пелёнках пройдёт…»
Я вздрогнула от её голоса, прозвеневшего в тишине:
— Мам, да я и не собираюсь!
— Влюбишься — и не заметишь. Моя подруга так же…
— Погоди! Ты всегда говорила, что подруга у тебя одна — Роза Лиходеева. Это про неё?
Мама смутилась, забормотала что-то про «были и другие», но с Розой — со школы.
— А ты сама говорила, что она сама виновата. У неё ребёнок больной родился.
— Не больной, а слабый! Да что ты цепляешься?
— Помню, он у нас жил, когда Розу в больницу забрали. Худющий, шарф на шее…
Мама замерла:
— Ты… помнишь?
— Ага. Он и сейчас такой же?
— Не знаю… — она вдруг сморщилась. — Мы тогда поссорились, но когда её увезли с аппендицитом, она позвонила. Попросила присмотреть за сыном. Я не смогла отказать…
— Почему поссорились? — не отставала я.
— Хватит ковыряться в старом! — мама резко встала. — Просто запомни: ребёнок — не игрушка. Мужчины от проблем бегут. Твой отец… Ой, что-то я разболталась.
— Папа говорил, ты его не любила.
Мама обернулась, глаза узкие:
— Когда это он тебе сказал?!
— В школе я его нашла. Ты же молчала — вот я и решила узнать сама.
— Пьёт? — спросила мама тихо.
— Да. Жена ушла.
— Так ему и надо, — выдохнула она, но голос дрогнул. — Не любила бы — замуж не пошла. Но… он струсил. А я, знаешь, даже рада. Хотя одной было тяжело…
Я онемела, впервые видя её такой. Но лезть дальше не стала — старые раны бередить не стоит.
…После института устроилась в областную больницу. Однажды мама вернулась с рынка сияющая:
— Веру Фёдоровну встретила! Внучку нянчит, а ты… Двадцать шесть, а всё одна!
— Мам, ты издеваешься? То стращала ранними браками, теперь упрекаешь!
— Хотела уберечь…
— Ладно, хватит.
— Не сердись. У Розы сын есть… программист! — она вдруг вспыхнула. — Я их завтра позвала!
— ЧТО?!
Но мама уже молила: «Танюша, ну пожалуйста…»
…В субботу на пороге стоял долговязый очкарик в мятом свитере. «Точно, чучело огородное», — мелькнуло у меня.
— Как на отца похож! — ахнула мама.
За чаем он молча пожирал пироги. Я не выдержала:
— Мне пора!
— Георгий тебя подвезёт! — Роза (оказывается, это она) толкнула сына.
На улице я разрядилась:
— Ты мне не нравишься. Постригись, линзы надень, а то как пугало!
Он лишь поправил очки:
— Почему?
— Потому что в тридцать с мамой жить — смешно!
— Садись в машину.
Я замерла, глядя на новенький «Ладу Весту». Всю дорогу молчала. У подъезда выскочила, даже «спасибо» не сказала.
Дома мама ждала с упрёками.
— Ты видела его?! — зашипела я.
— Таня… — мама села рядом. — Я любила другого. Виктор. С нашего курса. Красивый, весёлый… А Роза… — голос её стал тише, — я перед НГ заболела, а она… забеременела от него. Поженились, но он гулял. Развелись. Мальчик родился слабый…
Я остолбенела:
— Георгий — его сын?!
— Да. Он… вылитый отец. Я думала… — мама опустила глаза.
— ЧТО ты думала?! Что я исправлю твои ошибки?
— Прости…
Больше о сватовстве не заикались.
…Через полгода ночью мама разбудила меня:
— Розе плохо. Георгий ждёт внизу.
— Опять твои проделки?!
— Нет! Она просила тебя…
У подъезда стоял тот же «Лада», но из машины вышел… незнакомец. Высокий, в чёрном пальто, коротко стриженный.
— Георгий?!
— После твоих слов я многое пересмотрел, — он открыл дверь. — Купил квартиру. Сменил стиль… Спасибо.
Роза, бледная, отказывалась ехать в больницу:
— Умру дома…
Уговорила её лечь ко мне в отделение.
На следующий день Георгий ждал у больницы:
— Поужинаем?
Я разглядывала его — уверенный взгляд, тёмно-синий джемпер…
— Полгода назад я был тебе противен? — он улыбнулся.
— Да.
— А сейчас?
…И вот я сижу здесь, пишу эти строки и думаю — как же слепа бывает ненависть. Иногда стоит дать второй шанс. Даже «чучелу огородному».
