Ошибся, сделай вид, что так и надо, и танцуй дальше…
Михаил проснулся среди ночи. В общем-то, он и не спал. То проваливался в короткий забытый сон, то просто лежал с закрытыми глазами. Рядом посапывала жена. Может, она тоже только делала вид, что спит? Он прислушался. Нет, дышит ровно. В своей кроватке сопел двухлетний Дениска.
Квартира, семья, сын — чего ещё желать? Но почему так тяжко на душе? В последнее время эта беспричинная тоска накрывала всё чаще. Днём спасала работа, но ночью…
Осторожно, чтоб не разбудить жену, он выбрался из-под одеяла, босиком прошаркал на кухню, притворил за собой дверь.
Свет уличного фонаря бил прямо в окно, заливая стены бледными квадратами. Раньше Михаилу нравилось, когда в комнате не было полной тьмы. Теперь же этот свет раздражал, будто пытался что-то спросить, чего-то добиться.
На подоконнике лежала пачка «Беломора». Михаил достал одну, чиркнул зажигалкой, затянулся. Дым вился колечком, напоминая завиток Катиных волос. Тут же всплыло её лицо. Он пытался его забыть — не вышло.
Курить расхотелось. Фонарь назойливо лез в окно, словно спрашивал: «Чего тебе не хватает? Крыша над головой, жена, сын, работа. Живи да радуйся. А ты ночью не спишь, будто совесть гложет…»
«А ведь так и есть», — подумал Михаил. Сигарета потухла. Пепельницы под рукой не нашлось, он приоткрыл окно и швырнул окурок вниз.
Катя…
***
До четвёртого класса Михаил сидел за одной партой с Серёгой, лучшим другом с детсада. Потом их рассадили, и до шестого он маялся с отличницей Таней, у которой была коса толще верёвки. Списывать не давала, но объясняла задачи лучше учителя. Потом она перевелась в другую школу, и их с Серёгой снова посадили вместе.
А потом в класс пришла новенькая — Катя Воронцова. Светлые кудри, голубые глаза, совсем Мальвина. Серёга как раз болел, и Катю усадили рядом с Михаилом. Она была настолько красивой, что он даже не возмутился, хотя место было Серёгино.
Однажды на контрольной он не выдержал и дотронулся до её волос. Они оказались мягкими, как шёлк. Катя удивлённо подняла глаза — голубые, будто июльское небо.
Серёга выздоровел, вернулся, но его место было уже занято. Он хотел идти жаловаться к учительнице, но Михаил отговорил.
— Понял. Втюрился в эту белобрыску, — фыркнул Серёга.
— Да. — Михаил исподлобья взглянул на друга.
«Ещё слово — и пожалеешь», — говорил его взгляд. Серёга тут же заткнулся.
Когда Катя задумывалась, она грызла карандаш. Однажды он стащил его с парты и сунул в рюкзак. Дома, делая уроки, зажал обгрызенный кончик между зубами, надеясь почувствовать вкус её губ. Но ощутил лишь дерево. С тех пор карандаш лежал на столе, и он частенько на него поглядывал.
В десятом классе Михаил пригласил Катю в кино. Весь фильм сидел, как на иголках, изображая интерес к экрану, а сам думал только о том, как бы взять её за руку. Но постеснялся — ладони были мокрые от волнения.
Только в следующий раз, когда погас свет и начался фильм, он осмелел и не отпускал её пальцы до самого конца. А когда зажегся свет, они разом разжали руки. Потом были первые признания, первый неуклюжий поцелуй…
После школы Михаил не поступил в институт. Отец ушёл из семьи давно, нужно было помогать маме поднимать младшего брата. Из-за него, собственно, родители и разошлись. Отец не хотел второго ребёнка, обвинил мать, что «нагуляла», а сам уже давно крутил роман на стороне.
Осенью Михаила забрали в армию, а Катя поступила в университет и обещала ждать. Серёга, уже успевший переспать с парой девчонок, уговаривал друга перед отъездом «закрепить» отношения с Катей. Мол, будет что вспоминать в казарме. Но Михаил не решился.
Через год он вернулся закалённым, повзрослевшим. Катя смотрела на него влюблёнными глазами — голубыми, как небо в ясный день. Тогда они впервые переступили грань. Михаил сразу сделал предложение. Со свадьбой решили подождать — денег не хватало. Катя ещё училась, а к отцу он идти за помощью не хотел. Да и взваливать всё на её родителей было несправедливо.
Серёгу в армию не взяли по здоровью. Он уже год работал в Питере. Как раз приехал на выходные и стал звать Михаила с собой. Говорил, что занимается ремонтом, бригада надёжная, всему научат.
— Чего думать? В Питере денег в разы больше. За год накопим на свадьбу, за два — на квартиру.
Михаил колебался. Деньги были нужны, но снова расставаться с Катей не хотелось. В итоге желание заработать перевесило. Тем более не на край света — сможет приезжать.
Влюблённые легко дают обещания. Михаил пообещал Кате, что вернётся, что они обязательно будут вместе… Но жизнь любит подкидывать испытания.
Михаил уехал, обещая звонить. Серёга снимал квартиру на окраине. Поселились втроём, выходило дёшево. Работали без выходных, приходили только спать. Он уставал, но перед сном всегда звонил Кате.
Домой выбирался редко. Лишь бы выспаться.
Весна в тот год выдалась ранняя. Закончили большой заказ, получили солидную сумму. Уже можно было сыграть свадьбу, но Михаил копил на жильё. На радостях зашли в кафе. Он заказал пиво.
— Мужик ты или нет? — Серёга плеснул в кружку водки.
С непривычки Михаила быстро развезло. Потом пошли провожать третьего соседа — тот уезжал к родителям.
На вокзале еле сдержался, чтобы не рвануть к Кате. Домой решили идти пешком — протрезветь. Впереди шла девушка в лёгком плаще, каблучки звонко стучали по асфальту.
— Ничё так. Подыграешь? — спросил Серёга и бросился её догонять.
Михаил шёл сзади. Серёга несёт ахинею, она смеётся. Зашли ещё в одно кафе…
Утром Михаил проснулся с адской головной болью. Рядом на подушке — чьи-то тёмныеМихаил глубоко вздохнул, поднял чемодан и вышел из квартиры, зная, что впереди — долгий путь к искуплению, но теперь хотя бы без лжи.
