— У тебя, что, кто-то на стороне? Я уже третий месяц не вижу мужской ласки! Да что там… Тебя самого почти не вижу.
Иван оторвался от экрана телефона, будто переваривая слова жены. Вздохнул тяжело и только тогда ответил:
— Маш… Опять? Ты же знаешь, работа, нервы… Хотел просто поужинать спокойно.
— Ну ешь, кто тебе мешает. Ложку из рук не вырываю. Просто устала жить с тобой как с соседом по комнате.
Маша села напротив, взяла мандарин из вазочки и стала чистить. На душе скребло. Как тут не переживать, если муж на тебя смотреть перестал?
Иван молча доел макароны с котлетой, не поднимая головы, потом встал и отнёс тарелку в раковину.
Вечер тянулся в гнетущей тишине.
— Мы вообще когда в последний раз вдвоём что-то смотрели? — не выдержала Маша. — Уже забыла, как звучит твой голос. Как ты выглядишь без телефона в руке. И этот гараж твой…
Он пожал плечами.
— Что смотреть-то? Твой «Мир Дикого Запада»? Я прихожу — ты уставшая. Или в телефоне. Или Алёна не спит. Не в духе я.
— Ты не в духе уже пять лет!
В её голосе был не только гнев, но и надежда. Может, наконец услышит? Но Иван лишь опёрся о раковину, не оборачиваясь.
— Маш, мы женаты не первый год. Думала, медовый месяц вечно будет?
— Ну у моих родителей получается же! Тридцать пять лет вместе. До сих пор обнимаются, вместе гуляют!
— Может, я просто устал от этих ежедневных разборок? Не думала об этом?
Маша хотела ответить, но он резко развернулся, схватил ключи и ушёл. Дверь хлопнула так, что куртка на вешалке закачалась. Ясно. Опять гараж.
Так было не всегда. Раньше они смеялись до слёз под пледом над дурацкими комедиями. Он гладил её по волосам, называл «солнышком» и наливал чай с лимоном, даже если валился с ног после работы.
А потом — беременность.
Маша набрала пятнадцать килограммов, носила балахоны, волосы собирала в хвост и забыла про маникюр. Все силы уходили на Алёну: ночи без сна, пелёнки, кормления. Говорила себе — потерпеть чуть-чуть. Но «чуть-чуть» растянулось.
Иван всё чаще задерживался, а вечера проводил в гараже. Там его мир: инструменты, машина, запчасти. Сначала Маша думала — нормально, ему тоже нужно отдохнуть.
Потом стала винить себя. Что перестала ухаживать, что не старается. Начала краситься к его приходу, ставить музыку, готовить сложные блюда.
Но он уже не смотрел на неё так, как раньше.
Зато она стала замечать другое…
Сначала мелочи. Коврик в ванной — мокрый, хотя она только пришла. Салфетки на кухне — почти закончились, хотя утром были полные. Чашки не на месте. Подушка лежала иначе.
Но этого мало для выводов. Вдруг ей кажется?
Потом — улика.
Однажды, застилая кровать, Маша нашла длинный рыжий волос. Не её. У неё — тёмные. У Алёны — русые, короткие. Волос лежал на подушке. Всё ясно.
Она не устроила скандал. Аккуратно убрала его, выбросила, вымыла руки, будто прикоснулась к чему-то грязному.
В итоге купила камеру.
Спрятала её высоко, за книгами, рядом с искусственным цветком, который давно никто не трогал. Заметить было почти невозможно.
Первые дни — ничего. Пустая комната, солнце на стене. Маша начала думать, что ошиблась.
Но однажды проверила днём — и чуть не уронила чашку.
На её кровати сидела мать. Это ладно, у неё были ключи. Но рядом… Мужчина лет шестидесяти, в синей рубашке. Поначалу лица не видно, но потом он повернулся.
Не отец. ТочнМаша закрыла приложение с камерой, глубоко вдохнула и поняла, что теперь ей предстоит сделать самый сложный выбор в жизни.
