— Ну что ты к этой Анфисе привязался? Зачем тебе такая жена? Родила, расплылась, ходит, как самовар. Думаешь, похудеет? Ха, мечтай! Только толще будет!
— Зато покойная. Да и нравится мне, что стала пышной. Раньше худая, как щепка, а теперь — настоящая женщина!
Мужчина улыбнулся, говоря это о супруге, но друг его, Геннадий, тут же ткнул его кулаком в плечо.
— О-о-о, ну ты даёшь! Может, тебе и нравится, но представь: придёшь с ней на корпоратив под Новый год — стыдно будет! Ты ж мужик статный, видный! Бабе век короткий, а нам-то что? Мужик в любом возрасте — жених!
Иван лишь вздохнул. Но в голове зашевелилась мысль: а правда, засиделся он в браке. А ведь раньше-то гулял вовсю, да Анюта его приручила. Тихая, ладная, заботливая. Готовит — пальчики оближешь! Да и сам Федя за эти годы десяток кило набрал. А тут ещё ребёнок появился.
— Жён надо менять, как зимнюю резину! — ржал Геннадий. — Я вот с Марфой развёлся, теперь с Алёнкой кручусь. Молодая, огонь! Надоест — другую найду!
После этого разговора Иван всё чаще возвращался к словам приятеля. Запустил Гена ему в голову червячка, да так, что тот уже и свои мысли казались. Может, правда, засиделся?
— Ань, ну ты же поправилась…
Только начал, как жена, прижимая к груди заснувшего младенца, округлила глаза.
— И что? Пять кило — это трагедия? Я с ребёнком день и ночь, не сплю, работаю, быт на мне! Заплати за садик, купи продукты, постирай, погладь, ужин приготовь! А ты из-за пяти кило ноешь?!
И словно прорвало плотину. Слёзы душили Анфису от обиды, что муж не ценит её труд. А если уйдёт — утонет он в этом быте один, как щенок в луже.
— Я целого человека родила, а ты про килограммы!
Всхлипнув, она ушла в детскую. А Иван остался сидеть в кресле. Другая жена — может, и не орала бы…
С каждым днём мысли, посеянные Геной, крепли. Ребёнка он, конечно, не бросит, поможет, но «запасной аэродром» не помешает.
— Глянь-ка, как Ольга из бухгалтерии на тебя пялится! Одинокая, спортивная — картину писать! Твоя Анфиса рядом не стояла! — подзуживал Геннадий.
У кулера действительно стояла Ольга. Не видел Иван в её взгляде того огня, о котором твердил друг. Но Гена-то знает толк!
— Приходишь домой, а там — такая! На каблуках, в шелках! А твоя? В халате с детскими соплями! Одумайся, пока не поздно!
Геннадий хлопнул его по плечу и ушёл, перекинувшись похабной шуткой с Ольгой. Иван завидовал: у друга всегда девки вились, а наутро он уже хвастался новым номером.
Приехал Иван к матери, завёл разговор, что жена его «уже не та». Но Лидия Семёновна, всегда его опекавшая, на этот раз не поддержала.
— Бессовестный! Жена ребёнка родила, дом тянет, красавица, а ты нос воротишь? Мужики все как один — шакалы! Потом сам в тоске выть будешь!
Слова пролетели мимо. И всё чаще Иван засматривался на Ольгу, ловил её взгляды. Время уходит, потом такую не найдёшь…
Вернувшись однажды домой, он уже не мог думать ни о чём, кроме советов Гены. Анфиса укачивала ребёнка — синяки под глазами, кожа блёклая. Любил он её, но страх упустить «мужской шанс» душил.
— Ань… Нам надо расстаться. Ты после родов другая…
Говорил путано, стыдясь собственных слов, будто повёлся на уловки мошенников.
Анфиса молча уложила ребёнка, собрала вещи в сумки, взяла дитя и вышла в прихожую. Иван хотел крикнуть: «Стой!» — но представил, как будет смешон перед Геной, и сжался.
— Знаешь, Ваня… Поживи один. Когда ты после аварии лежал, я год тебя выхаживала. Работала, кредиты брала, врачей искала. Ни слова не сказала. А ты меня с ребёнком выставил… за пять кило.
Она ушла, не дожидаясь его реакции. Иван стоял, слушая шаги, и чувствовал лишь тяжесть ошибки.
На работе на следующий день Геннадий прыгал вокруг, поздравлял, тыкал в бок:
— Ну что, к Ольге каИван молча развернулся, вышел из офиса и больше никогда не вернулся к той пустоте, которую сам же и создал.
