**Рубашки в чемодане**
— Извини, Сань, мне домой пора. Уже весь вечер с тобой торчу. Жена расквитается. — Владимир хлопнул ладонью по столу. — А ты куда?
Александр пожал плечами.
— Тебе совет — иди мириться с Дашкой. Баба ничего, ещё какая. Смотри, пока тут шляешься, кто-нибудь её под шумок приберёт к рукам.
«Да кому она сдалась», — привычно хотел буркнуть Александр, но задумался. Вокруг полно женщин, а он всё о Дашке думает.
— Как тебя вообще угораздило? Ладно, пока. — Владимир поднялся и зашагал к выходу.
Александр огляделся. Вокруг — парочки, компании, смех. Одному стало неловко. Пальцем подозвал официантку.
— Мне счёт.
Та кивнула, ушла, вернулась с чеком. Сумма — в два раза больше ожидаемого. Напрасно гордость не позволила разделить с Володей. Достал карту, сунул в папку, молясь, чтобы хватило. Наличные ещё пригодятся.
Официантка вернула карту с улыбкой. Александр выдохнул. Раньше ворчал, что жена транжира, а за неделю вне дома всю заначку спустил — кафе, гостиница, рестораны, да ещё водкой тоску заливал.
Когда деньги кончились, договорился с охранником ночевать в офисе. Платил наличными. Куда деваться?
Тусовался в кафе, ждал, пока все разойдутся, или бродил по ТЦ. Сегодня ненадолго заглянул Володька.
Хватит. Так больше нельзя. Володька прав. Александр вышел на улицу и поёжился. После уюта кафе — пробирающий холод. Весной ночью — как зимой. Может, домой? Нет, выпил. Мириться надо трезвым. И он побрёл к офису.
Охранник впустил, предупредил: «Свет не включай — уволят». Александр отсчитал две тысячи, поднялся на третий этаж. Фонариком осветил дверь в комнату отдыха. Пиджак на спинку стула, сам — на жёсткий кожанный диван. Руки за голову, глаза закрыл. Сон не шёл.
Перед сном каждый раз вспоминал, как познакомился с Дашкой. Стройная, кареглазая, сразу в душу запала. Стояла на улице, в телефон болтала. Один бы не подошёл, но рядом были Володька и Серёга — под их хохот уверенно подкатил.
— Девушка, как вас зовут?
Она удивлённо подняла глаза. Он смотрел так серьёзно, что она смутилась:
— Дарья.
— Красивое имя. И редкое! — выдал он заезженную фразу из «Иронии судьбы». — А я Александр.
— Михалков? — рассмеялась она, и лёд растая.
С тех пор вместе — почти двадцать пять лет. Из них в браке — двадцать четыре. Любил её. Любит и сейчас. Не так пылко, но любит. Осознал это только на этом проклятом диване. И зачем он тогда полез к бухгалтерше Ирке? Чего искал?
Мог бы пойти к ней сейчас — обрадовалась бы. Но тогда точно застрял бы в этой дурацкой истории навечно.
Женские взгляды ловил легко, с продавщицами флиртовал на раз. Знал, что нравится. Даже жалел, что несвободен.
Теперь гулял по ТЦ один. Женщины скользили взглядами, но шутки выходили плоскими, уверенности — ноль. Выходит, крутился-то из-за неё?
Да и перед кем выпендриваться? Одни — сопливые, другие — откровенно «не фонтан»…
Видный мужик, должность приличная, жена — красотка, дочь — умница, в вузе учится. Чего не хватало? Какая понтка в голову стукнула?
Перевернулся на бок, зажал руки между колен. Вспомнил, как месяц назад забыл про её юбилей. Хорошо, Лерка напомнила:
— Пап, ты маме подарок купил?
— Выбираю, — соврал.
— Да когда уже?! В четверг же день рождения!
— Этот четверг?! Сегодня-то какой день?
— Вторник! Ты что, забыл?! У неё юбилей! — всплеснула руками Лера.
— Уф, успею. Она чего-нибудь хотела?
— Бассейн. Подруга хвалилась, мама позавидовала.
— Молодец, дочка. Букет куплю, а про абонемент — ни слова.
— И без тебя знаю, — фыркнула Лера.
В четверг вручил шикарный букет и годовой абонемент в самый престижный фитнес-клуб — с бассейном и тренажёрным залом. Сам бы не отказался походить.
Кто ж знал, что подарок боком выйдет?
Даша следила, чтобы рубашки были выглажены, брюки — отутюжены, вовремя стригся, душился дорогим парфюмом. Возвращался домой — на плите ужин, Лерка клянчила деньги:
— Папочка, ты лучший! — целовала в щёку.
Знал, что его ждут. А теперь валяется в офисе, как бродяга…
И женские взгляды уже не те. Будто без неё и цены ему нет. Как чайная пара: чашка разбилась — блюдце, хоть и целое, никому не нужно.
Неделю назад бухгалтерша Ирка — глазастенькая, кудрявая — попросила подбросить с бумагами.
Почему бы и нет? Вроде ничего. Помог донести папки. Она — чаю с пирогом: «Сама пекла». Врёт, конечно. Даша такой же в кулинарии берёт.
— И куда мужики смотрят? — нахваливал пирог.
Надо было уходить после чая, но Ирка начала жаловаться на одиночество, норовила прижаться… Потом появилось вино…
Очнулся, когда уже стемнело. Торопился домой, не придумал оправданий. Даша заметила след помады на воротнике — всё поняла.
— Значит, поэтому абонемент? Намёк, что жирная? Видела вас вчера у офиса! Седина в бороду — бес в ребро?! Дочь взрослая, а ты… Не стыдно?
Он начал оправдываться.
— Уйду! Без тебя не пропаду! Очередь за мной выстроится, а ты…
Даша подбежала к окну:
— Где очередь-то? Не вижу!
Хлопнул дверью. Пошёл не к Ирке, а в гостиницу. Она звала, но он отказался. Не любит он её. Навязчивая, бесстыжая. С Дашей проще.
В обед заезжал домой. В прихожей — чемодан с вещами. Даша собрала. Делал вид, что не замечает. Душ, новая рубашка. Грязную — в стирку. Выбрасывать же жалкоОн обнял её крепко, прижал к себе и прошептал: «Я дурак, прости», а она, наконец, рассмеялась сквозь слёзы и прошептала в ответ: «Идиот», — и в этот момент он понял, что всё будет хорошо.
